Этюды о Михаиле Хергиани

Автор: П.П.Захаров, 2006 г.

Нашему знакомству с Михаилом Хергиани 40 лет. Мы познакомились в 1966 году. Нынче уже 2006 год.

Сколько это – много или мало!? Применительно к знакомству с Михаилом Хергиани трудно ответить на этот вопрос. Если учесть, что его уже давно нет с нами, то вопрос становится не корректным. И мне почему-то не хочется говорить о своем знакомстве с Михаилом Хергиани в прошедшем времени.

Всякий альпинист (и не только), кто в свое время хоть на короткое время так или иначе соприкасался с Михаилом Хергиани, на мой взгляд, получал право говорить: "Я его знал!" Дело не в продолжительности этого знакомства, а в том, как оно началось, и как этот человек был принят Михаилом в свою душу. Вот почему мое знакомство длится уже столько лет, и будет продолжаться столько, сколько всевышним будет мне дано еще ходить по земле.

В сложной альпинистской жизни наши встречи с Михаилом Хергиани носили явно выраженный эпизодический характер: то мы встречались на каких-то общесоюзных семинарах, то зимой на соревнованиях на Чегете, то случайно в Москве. Для меня сейчас вспоминать о наших встречах удобнее именно так – по эпизодам, чтобы не напутать во времени и не смешивать акценты.

Начало Пути

Миша был удивительно спортивным – так о нем многие говорят, считая, что Михаил добился прекрасной спортивной формы упорным трудом и повседневными тренировками. Да, отчасти это так, но мало кто знает, что этому не в последнюю очередь способствовало природное, можно сказать фамильное призвание. – знать, понимать и умело ходить в горах.

Имея богатую альпинистскую родословную, Михаил просто не мог не стать альпинистом. В детстве и юношей он много ходил с отцом и дядями на охоту в горы. Михаил уже тогда отличался необычной ловкостью и проворством, умением ориентироваться и выбирать в горах лучший путь. Среди сверстников родной Местии, он выделялся силой и лидерством во всех местных соревнованиях: по поднятию тяжестей (определенных размеров валуны), в борьбе, скачках на лошадях и, конечно, в стрельбе.

Летом 1951 года отец отводит Мишу через перевал в альплагерь "Джантуган", где в те времена размещалась Школа инструкторов альпинизма ВЦСПС. Отец попросил своих друзей Евгения Белецкого и ПалФи Захарова принять Чхумлиана в Школу и научить его альпинизму. Но вначале Мишу (так сразу стали его называть все его новые знакомые) определили в нижний "Локомотив" (Адылсу) для получения начального альпинистского образования и выучке в русском языке (ведь он не знал ни слова по-русски). После выполнения норм на значок "Альпинист СССР" и совершения нескольких восхождений в "Локомотиве", Мишу переводят в Школу. Там ему снова везет – он попадает в отделение к известному тогда альпинисту и тренеру Дмитрию Суходольскому.

"Ты меня сделал таким...."

Не взирая на все свои спортивные титулы (в советском спорте не было того звания, которым не был бы удостоен Михаил) и разнообразные награды, он был предельно скромным человеком. Наверно мало кому известно, что закончив очередной спортивный сезон, Миша уходил через перевал домой, в Сванетию. Войдя в дом своего отца - Виссариона Хергиани, он доставал из рюкзака все награды минувшего года, выкладывал их рядами на кровати и говорил отцу: "Это все твое! Ты меня сделал таким, какой я есть, а значит и это все твое!". Мне повезло, один раз я видел эту сцену, и она произвела на меня потрясающее впечатление. Боюсь, что ни в одном московском альпинистском доме подобного не увидишь!

В его фразе "Ты меня сделал таким…" - нет ни позы, ни лукавства. Недаром сам Виссарион, когда его просили заполнить в анкете строку о его общественной деятельности в альпинизме, всегда писал: "Тренирую своего сына на общественных началах".

Танец на вертикали

Когда люди смотрели на его выступления на скалах Крыма, то у них очень часто создавалось ложное представление простоты и доступности того, что делал на скале Михаил. В год своего знакомства с Михаилом я был свидетелем, как под Крестовой скалой, среди зрителей восторженно наблюдавших стремительное восхождение Хергиани к очередной золотой медали чемпиона, какой-то человек произнес: "Мне говорили, сходи, посмотри на грузина Мишу, как он лазает по вертикали. Но он не лезет! Он танцует на вертикали! Да еще и напевает!". (Мишу, часто называли грузином, просто не зная, что он относится к славному горному народу – сванам). Да, он действительно иной раз напевал на маршруте – это бывало, когда он входил в самый трудный участок маршрута и ему была необходима самая высокая мера концентрации внимания и силы.

Впечатление легкости, с которой Михаил лазал по скалам, действительно было, но для непосвященных оно строилось на приятном самообмане – люди не знали о его природной одаренности и том труде, который Миша вкладывал в свои тренировки. Впечатление легкости и простоты всего того, что он делал на скале, строилось на том, что было скрыто в глубине души и характере Михаила. Он никогда не выпячивал свои достоинства, не бравировал силой (а она у него была, дай бог каждому!). Мастерство Хергиани было спрятано в нем самом, в его породе (если так можно сказать). Михаил был спортсменом от бога – так принято говорить, когда люди хотят подчеркнуть избранность кого-то в каком-то виде деятельности. Но применительно к нему этого было явно недостаточно. Займись Хергиани любым другим видом спорта, любой другой деятельностью - он везде смог бы достичь самых высоких результатов. Более того - он не терял бы при этом своей легкости в достижении результатов, той элегантности в движениях, которые так сильно всегда сбивали с толку его зрителей мало сведущих в глубинах его мастерства: альпиниста, скалолаза, горнолыжника, спасателя и охотника, тренера и педагога.

Первое знакомство

Наше знакомство с Михаилом Хергиани произошло в солнечной Ялте в 1966 году. Я был одним из тренеров команды ЦС ДСО "Спартак", которая в тот год стала абсолютным чемпионом страны. Понятно, что дел хватало, тем более, что на мне дополнительно висели все хозяйственные вопросы обеспечения команды и тех, кто был вокруг нее. И в этой суматошной жизни вдруг ко мне обращается мой друг, кинооператор Центрального телевидения (киностудия "Экран") Рудольф Русанович, снимавший фильм о соревнованиях (фильм скорее получился о Михаиле Хергиани, чем о собственно соревнованиях, и на союзном конкурсе был удостоен диплома) с просьбой помочь ему в подборе наилучших точек для съемки на "Крестовой".

В один из дней, когда мы лазали вокруг линии будущей трассы выбирая точки, на которые надо будет подвешивать Рудика с его камерами, к нему подходит загорелый человек с открытой улыбкой и таким приветливым лицом, что хотелось сразу сказать ему: "Гамарджоба, кацо! Я тебя знаю! Как живешь, и как идут твои дела!?".

Но этого не произошло. Он первым обратился к Рудику и с шутливым упреком намекнул ему, что официальный представитель команды-соперника (это я) не имеет права лазать вокруг трассы и разглядывать ее. После этого он протянул руку и просто сказал: "Миша", чуточку помолчал и добавил: "Хергиани".

Когда Русанович представил меня, сказав что я сын того Захарова, которого все альпинисты нашей страны просто звали "ПалФилом", Миша как-то извинительно посмотрел и сказал: "Прости, что я не знал до сих пор сына своего учителя в инструкторском деле". Мы обнялись, поговорили о делах домашних, за короткое время узнали, что происходит в делах альпинистских у каждого из нас. Я как-то сразу понял, что у Миши есть удивительное качество - умение так очаровывать и располагать к себе окружающих людей, что у большинства невольно возникало ощущение давнего знакомства с ним.

Миша, взглянув на часы, сказал, что может выделить нам 15 минут (он в это время тренировался – бегал вверх-вниз по склонам и мелким скальным стеночкам) и повел показывать наиболее выигрышные точки для кинокамеры. Так потом и получилось – лучшие кадры в хорошем фильме Рудольфа Русановича были сняты с точек показанных ему Михаилом Хергиани.

День Чудес в "Уллутау"

Кажется, это была зима 1968 года. Прельщенный посулами Юры Порохни (начальника учебной части альплагеря "Уллутау") тем, что у них в эту зиму собирается великолепный ансамбль интереснейших альпинистских людей, я поехал поработать простым инструктором. Да, в ту зиму "Уллутау" действительно блистал фамилиями: Слава Онищенко и Герман Аграновский, Виктор Русанов и Борис Сивцов, Вацлав Ружевский и Юрий Черносливин, Шалико Маргиани и Виля Климашин. И конечно – Михаил Хергиани. И это еще не все фамилии тех, кто там отметился в ту чудесную зиму.

Проводили очередные занятия с участниками лагеря по транспортировке пострадавшего по снежным склонам, и к концу занятий у нас образовался запас свободного времени. День был чудесный и, чтобы заполнить свободное время, Юра Порохня предложил инструкторам продемонстрировать участникам свое мастерство. Первым выкатил вниз по склону Вацлав Ружевский, лихо управлявшийся с акьей, в которой была упакована очаровательная "пострадавшая". Затем наступила моя очередь. Посадив миниатюрную девчушку себе на плечи (надо же было перещеголять Ружевского!), я повез ее в плавных "па вальса" по склону вниз. Под конец спуска мне захотелось сделать что-то удивительное и, резко прервав вальсирование, я перешел в ритм "ча-ча-ча". Свою ошибку я понял, когда ощутил теплый ручеек стекавший у меня от шеи вниз по спине. Пока мы разбирались с последствиями моего вальса, на самом верхнем перегибе склона появилась фигура лыжника с каким-то продолговатым предметом в руках. Когда очертания фигуры стали яснее, мы поняли – это Миша, а в руках он вез свою "пострадавшую". Но как он это делал! Большая толпа, разместившаяся под выкатом склона, дружно ахнула и разразилась бурными аплодисментами – он транспортировал ее между фигурами слаломной трассы. Миша превзошел всех.

На этом "день чудес" (так этот день назвали участники лагеря) не закончился. Решив получить свою долю признания и аплодисментов, ленинградский инструктор Юра Коровин поднялся метров на 40 по очень крутому фирновому склону и громко крикнув: "Смотрите как надо разворачиваться на лыжах на такой крутизне!", резко оттолкнувшись на палках, сделал в воздухе оборот на 180°. Лыжи хлестко ударили по фирну и тут же раздался звук, напоминающий глухой выстрел. Склон по лыжами Коровина разорвался трещиной, и большие глыбы снега поползли вниз, налезая и нагромождаясь друг на друга – лавина! Снежная доска!

Продержавшись у верхней кромки отрыва несколько секунд, Юра исчез в хаосе снежных глыб. Нависла жуткая тишина, в которой как-то неестественно звучали резкие команды начальника спасательного отряда лагеря Юрия Ивановича Черносливина, отдаваемые инструкторам. Как только куски снега остановились, мы бросились откапывать незадачливого демонстратора.

Очень быстро мы нашли Юру. Первым его откопал Миша. Несколько движений искусственного дыхания, и Коровин открыл глаза. Он ничего не понимал в произошедшем, даже спросил, что, мол, такое было с ним, почему он лежит, а вокруг глыбы снега? Когда ему объяснили, то он чуть вновь не потерял сознание. Потом он спросил у Хергиани: как это ему так быстро удалось определить место, где он лежал под снежным завалом? Миша в шутку отвечал – по чутью! (Какой, мол, сван не знает запаха коровы).

Инструктор Хергиани

В ту зиму Миша кроме инструкторской работы, исполнял обязанности руководителя спортивного сбора молодых грузинских альпинистов. После положенных тренировок и занятий группа, которой руководил сам Михаил, стала готовиться к траверсу вершины Суарык 4А к.с. Летом это не самая сложная вершина в своей категории, но зимой добавляются определенные особенности: кое-где путь становится проще – снег закрывает разрушенные скалы, а кое-где он усложняет крутые участки скал. Тем не менее, участники восхождения были несколько разочарованы тем, что их руководитель сбора выбрал такой маршрут. К тому же его категория никому из участников восхождения не давала ничего нового для повышения спортивного разряда. Но у Хергиани была своя задумка, и он решил ее преподнести участникам сбора в процессе восхождения. Миша первым проходил очередную веревку: бил крючья, навешивал карабины, работал с веревкой, постоянно объясняя цель своих действий. Пройдя очередную веревку, он по закрепленной наверху веревке спускался к группе, снимая по пути все снаряжение. Затем следовали короткие ответы на вопросы учеников и разъяснения цели такого приема. И вот назначенный на этот кусочек пути "мини-руководитель" получал команду – иди и делай все, что считаешь нужным для безопасности группы, принимая во внимание то, что только продемонстрировал Хергиани. Конечно, первые два-три таких руководителя вольно или невольно старались скопировать все, что делал Михаил. Но по мере смены учебных руководителей и появления новых заданий, ошибок становилось все меньше и меньше. Правда, появлялись другие ошибки, ведь по мере продвижения по маршруту задачи постоянно усложнялись. Допущенные ошибки тут же подвергались экспресс-разбору, в котором, прежде всего, звучали слова и интонации найденные для каждого, с учетом его характера и личного восприятия замечаний. Но чаще всего звучало слово - безопасность! Ребята потом рассказывали, что на всем протяжении траверса Миша добивался от них понимания роли руководителя в организации безопасности для всей группы. И еще. Каждый раз, направляя учебного руководителя вперед, он выбирал не самый простой путь (это ты и сам, мол, сможешь сделать!), а задавал ему повышенную тактическую или техническую задачу для ее решения на этом участке пути. Это было не просто восхождение, а полноценный учебный прием, показавший не только личное мастерство Хергиани, но в первую очередь, его высокое тренерское умение, умение видеть в каждом своем ученике то, что присуще ему одному и показать, как каждый из них может свои пока небольшие умения направить на пользу всей группы.

Праздник при свечах

В средине зимы Миша устроил вечер, на котором мы отмечали его 35 год рождения. (Тогда стало ясным, почему в ту зиму в "Уллутау" собралось так много именитых). Хотя этот день расходился с официальной датой, записанной в паспорте, и все было организовано вдали от центров цивилизации, хоть это была ночь при свечах (дизель уже выключили), хоть стол не отличался особой изысканностью (но изобилие было, это уж точно), зато на этом празднике собрались все, кто уважал, понимал и искренне любил этого человека. Снизу приехали и пришли в "Уллутау" гости. Был сванский тамада - Шалва Маргиани, и был гигантских размеров рог, ходивший по кругу. Были тосты и слова поздравления, слова-пожелания новых успехов в жизни и альпинизме. Была какая-то трудно словами объяснимая атмосфера дружбы и взаимного уважения друг к другу. И я не побоюсь слов, скажу, что была атмосфера искренней любви к Мише (а кто скажет, что его нельзя было не любить!?). Чаще чем всегда раздавалось: "Миша! А помнишь…" и следовали воспоминания тех дней и событий, которые они никак не могли (и не хотели) забыть. Таких возгласов было много – вся ночь. Были чудесные грузинские и сванские песни, ах это песенное многоголосие на два голоса – пели Миша и его постоянный товарищ по связке Шалва Маргиани. А где-то под утро, Миша встал и сказал очень простые слова, что всем надо немного отдохнуть, что утром надо выходить на работу, что наши ученики не виноваты, что у нас в эту ночь был чей-то день рождения. Вот так!

Горные лыжи

Зимой я часто бывал на Чегете и в других горнолыжных районах страны - сказывалась вторая моя специализация. Миша в те времена очень неплохо ходил на горных лыжах (так тогда было принято говорить). Манера его спуска была скорее элегантной, чем напористой, спортивной, но этого для высоких результатов на чемпионатах Союза было недостаточно. Странно, думалось мне – сильный, прекрасно тренированный спортсмен, а довольствуется какими-то там "за-двадцатыми" результатами. Мы часто обсуждали это с другими тренерами сборной Союза, спрашивали самого Хергиани. Он как-то уходил от подобных разговоров. Разгадка наступила во время одного из скоростных спусков на Чегете. Тогда отечественные горнолыжники только-только осваивали северный спуск. Стою я на перегибе пологой части склона в верхней части кулуара, уходящего на север (здесь и тактически трудное место и опасное – можно было улететь в березняк, что справа от кулуара – бывало, что и улетали) и составляю график прохождения этого участка сильнейшими лыжниками. Подкатывает к этому месту Хергиани, резко сбрасывает скорость и, плавненько так, ныряет в горловину кулуара. Снег был отличным, трассу еще не успели разбить, видимость прекрасная – не понятно, что его заставило растрачивать драгоценные секунды!? В гостинице во время обеда я спросил его об этом. Ответ ошеломил своеобразной логикой: "Паша! Лыжи для меня – это удовольствие, а ноги мне нужны для лета, для восхождений!"

Рыцарь Английской Королевы

Предлагаемая история, случившаяся с Мишей во время его поездки в Англию (1960 год), однажды была мне рассказана Евгением Гиппенрейтором, который был в той поездке официальным переводчиком делегации советских альпинистов. Хоть к моему знакомству с Михаилом Хергиани она не имеет никакого отношения, но о произошедших событиях, участником которых стал в Лондоне наш Хергиани, рассказать все-таки следует.

После блистательных выступлений на скалах Шотландии, члены советской делегации были приглашены на прием к английской королеве. Было все как всегда - заинтересованные вопросы, сиятельное внимание, но никто из наших не знал, чем завершится прием. В конце приема хозяева и гости перешли в другой зал, где Михаил Хергиани должен был быть посвященным в рыцари! (Сын Сванетии и вдруг – британский рыцарь! Воистину такого не увидишь даже в самом радужном сне!).

По ритуалу, посвящаемый должен преклонить колено перед Королевой, и та, держа над головой посвящаемого рыцарский меч, произносила соответствующие слова. Сван, на коленях перед женщиной – нонсенс! Бедные англичане просто не могли знать таких горских тонкостей. Назревал скандал – ведь Михаил наотрез отказался вставать на колени. Доблестные королевские гвардейцы быстро нашли выход – они приподняли кресло, в котором восседала Королева и церемония завершилась к обоюдному удовольствию.

Но так была в те времена построена наша жизнь, что этот случай был предан молчанию и забвению, а мы еще многие годы просто не знали, что советский, грузинский, сванский альпинист Михаил Хергиани, кроме всего прочего носил еще и рыцарский титул!

Далар - вершина для Души

Во время одной из наших с Мишей встреч, я высказал сожаление в том, что задачи его серьезных восхождений не оставляют времени на восхождения для души.

- Скажи-ка мне Павел, а что ты такое особенное держишь в кармане и меня этим интригуешь, а? – спросил Михаил, нарочито акцентируя грузинский акцент.

В моем родном "Узунколе", где я без перерыва отработал начальником учебной части 30 лет, есть одна чудесная с неповторимыми линиями вершина – Далар. За одним лишь восхождением на Далар к нам приезжали альпинисты не только из многих районов страны, но и видные зарубежные альпинисты.

- Миша! Есть у нас одна вершина, на которую надо ходить в связке или в группе, составленной только из одних добрых друзей и единоверцев! – Это Далар по Степанову. Вот на эту вершину я тебя и приглашаю!

- Захаров! Вот выйдем мы с тобой на пенсию (мы практически одногодки с Михаилом) у нас не будет больших планов и обязательств, и мы сможем подарить друг другу кусочек времени, чтобы нас было трое – ты, я и гора со сванским именем – Далар!

Трудно представить ту радость, которая нас так и не посетила, но еще труднее знать, что из этой жизненной ситуации на троих осталось только две составляющие, а третьего уже не будет никогда. Прости, Миша за эти слова, но они от сердца.

Когда с ленинградцем Борисом Кораблиным (еще был в группе минчанин Валентин Гракович и еще один ленинградец – Юрий Беляев) мы шли по этому маршруту, то на одном из самых сложных и интересных участков – в 120-метровом камине, я сказал Борису – вот бы сюда Мишу! Немногословный Кораблин только махнул рукой – все, мол, твои фантазии, Захаров, бьют через край! Поди у Михаила сейчас задачи куда сложнее чем наш Далар!

Наверно есть люди, которые могли бы добавить в эти отрывочные воспоминания что-то такое, что им не нравилось в характере Хергиани. Я этого сделать не могу только в силу того, что все наши короткие встречи проходили под знаком повышенного личного интереса друг к другу, нам было интересно разговаривать, мне было интересно его слушать, а он видел, что я его слушаю и понимаю. Вот, пожалуй, еще одна сторона Мишиного характера – умение видеть в собеседнике его желание быть интересным для него и тем же отвечать ему.

После Су-Альто...

Было лето 1969 года. В альплагере "Узункол" шла обычная утренняя линейка, раздавались учебные задания, разрешались выходы в горы – лагерь готовился к трудовому учебному дню, и как-то никто не обратил внимания на радиста лагеря, подававшего руками сигналы начальнику учебной части. Когда на линейке была зачитана радиограмма, над строем альпинистов повисла какая то густая и тяжелая тишина… Это было сообщение о том, что в горах Италии на вершине Су-Альто погиб наш Миша Хергиани.

Спартаковский флаг медленно пополз вниз по флагштоку. Смахнул слезу старейший спартаковский альпинист Яков Григорьевич Аркин, утирали слезы те, кому было знакомо имя Михаила Хергиани - плакали все.

Вечером был вечер памяти, вспоминали Мишу, поминали Мишу, говорили в его память прекрасные слова, поднимали за него чарку и снова говорили о нем, и снова сокрушались…рано, рано…не во время, не во время… сколько он еще не сделал…жаль, уже не сделает…

Последняя встреча

Было лето 1989 года. Я тогда работал у Валерия Ратиани (ученик Михаила Хергиани), мы начинали новую работу в новом сванском альпинистском лагере "Сванетия". В Местии я увидел Мишу в последний раз. Это было во дворике краеведческого музея, где стоит гранитный Миша. А потом была экскурсия (да, уже экскурсия, как ни печально это произносить) в родовой дом Хергиани. (Усилиями и неуемной энергией крымчанина Юрия Борисовича Бурлакова в этом доме к тому времени был создан мемориальный музей Михаила Хергиани). Вечером у Бурлакова мы выпили водки в память Хергиани. Были воспоминания и слова благодарности в адрес Юры Бурлакова, так много сделавшего для появления этого музея. До самого позднего времени шел разговор о славном сыне сванского народа, об альпинисте, которого знал весь альпинистский мир Земли, о нашем добром друге и прекрасном человеке Чхумлиане Хергиани, сыне еще одного известного свана Виссариона Хергиани - потомках трех братьев Хргианов, поселившихся в стародавние времена в верховьях грозной реки Ингури.

Род Хргиани

И немного его родословной. Хергиани – это род, "фамильство", самхуб – по свански. Самхуб Хргиани (когда сваны произносят эту фамилию, то она звучит без буквы "е") происходит от Хргиана, одного из трех братьев, поселившихся первыми в древние времена в Ингурской долине (Верхняя Сванетия). Все Хергиани имеют один общий отдаленный корень и считают себя по этому признаку родственниками. В самхубе Хергиани – около ста семей. Самхуб един, но в нем могут быть группы семей, которые считают себя более тесными родственниками и величают себя по имени знаменитого предка (которым безмерно гордятся до сих пор). В самхубе Хергиани есть Гикши, Миндухи, Таташи, Шайтуши.

Антон (брат дедушки Михаила) известный охотник и проводник, Бекаил (родной дедушка Миши), отец Виссарион Бекаилович Хергиани – потомственный крестьянин, один из первых сванских альпинистов, горный проводник и инструктор альпинизма, который до своего первого альпинистского (официально зарегистрированного) восхождения, в поисках охотничьей добычи и сопровождая группы туристов путешествовавших по Сванетии, совершил много восхождений. В 1937 году Виссарион добился первого серьезного спортивного достижения – он совершает первопрохождение юго-восточной стены Южной Ушбы.

Сам Миша (Чхумлиан) - это Миндухи. Семьи этой группы идут от умной и сильной женщины по имени Миндух.

Когда внутри групп одного самхуба кто-либо роднится (замужество), к примеру, Михаил Кадербеевич Хергиани стал по отношению к Мише Хергиани братом, потому, что женился на Нателе, дочери Мамол - Мишиной мачехи. (Мамол - вторая жена Виссариона, молодая вдова с дочкой).

Исстари местом поселения Хергиани (Миндухов) были земли в Местии, где в Ланчвали, в родовом доме, проживали Хергиани. Многие представители старшего поколения Хергиани начинали свой путь в альпинизме, занимаясь проводничеством, затем, став инструкторами альпинизма, обучали молодежь премудростям альпинизма. Во время Великой Отечественной войны воевали в спецотрядах сванских партизан, были горными проводниками в боевых частях Красной Армии. Эта фамилия дала советскому и грузинскому (в первую очередь - сванскому) альпинизму несколько поколений великолепных альпинистов, среди которых мастера и заслуженные мастера спорта, призеры и чемпионы СССР по альпинизму и скалолазанию. В советские времена в Грузии было 13 человек носивших звание заслуженного мастера спорта по альпинизму, на долю сванских альпинистов из этого числа относилось семь, и, среди равных был Михаил Хергиани.

 

 

Фото: П.Ф. и П.П.Захарова, из книги А.А.Кузнецова «Внизу Сванетия»